Фото взято из Яндекс картинки в свободном доступе.
Мужичка этого я знала с детства, ходили в одну группу детского сада, затем учились в одном классе. Учился Боря на тройки, а вот голос у него был на зависть всей школе. На всех школьных праздниках он пел, да так, что все заслушивались. Учитель пения пророчил ему карьеру оперного певца и называл его всегда уважительно Борис Михалыч. Но после окончания школы Боря распорядился своим даром иначе, поступил в кулинарный техникум. Окончив его, пошел в армию, где тоже служил поваром в офицерской столовой. Пришел из армии, поехал жизнь свою устраивать в городе, устроился на работу, женился, родился ребенок. Жили вроде не плохо, но начались девяностые годы, пришлось устроиться на работу вахтовым методом, нормальную зарплату и во время платили только там. Сначала поваром, проработав пару лет его, перевели заведовать столовой. Жил в общаге в комнате на троих. Однажды на 23 февраля мужик, который жил с ним в комнате принес бутылку водки, решили праздник отметить, Боря выпил стопку, остальное те двое допили. Утром нашли двоих мёртвыми, а Боря едва живой. Несколько месяцев провёл в больнице, после выписки дали первую группу инвалидности и пожизненный диализ, почки не работали. Жена бросила, приехал назад домой, к маме. К тому времени, мы как раз купили дачу напротив его дома. В летний период видела его почти каждый день, иногда разговаривали с ним или его матерью. На диализ он проездил двадцать четыре года. Однажды весной Борька исчез, смотрю, брат его старший к матери ездить стал, спросила у него, «- куда брат делся?». Он только рукой махнул, сказал, что в больнице, онкология. Домой Борис Михалыч приехал уже в гробу. После похорон прошло полгода, вижу сон, да такой яркий, цветной. Лето, идем мы с соседкой ко мне на дачу, дошли до перекрёстка, видим Боря стоит, одет странно в майку и трико с вытянутыми коленями, на ногах черные шлёпки. В майке и трико, я его никогда не видела, он всё время носил рубаху с длинным рукавом, пряча следы диализа, вены толщиной с большой палец и катетер. Увидел нас, улыбается, поговорили немного, спросил новости деревенские, затем предложил пойти к нему в гости, мы согласились. Подвёл нас к высокому забору, открыл дверь, зашли, и как будто в другой мир попали, видим большая очень красивая территория, Кругом деревья цветущие, но не такие, как у нас, а такие, как в Юго-Восточной Азии. Газоны подстрижены в клумбах цветы, невиданной красоты, фонтанчик журчит. Идём за ним, тенистая аллейка из таких же деревьев ведет к трём одноэтажным длинным домам из красного кирпича, каждый, наверное, метров тридцать в длину. Из домов по три выхода в начале в середине и в конце дома. Мы отправились в крайний правый дом к самому дальнему крыльцу. Заходим, он впереди идёт. Видим длинную узкую комнату с одной стороны окна, а с другой в три яруса кровати. Между кроватями и окнами не больше полутора метров. Он нас провёл в самый дальний угол, дал нам табуретки, мы сели в проходе, а он сел на свою кровать. Сидим, разговариваем, поглядываем по сторонам. Кровати не все заняты, люди лежат, кто спит, кто так лежит, но нас как будто не видят. Пригляделись, есть знакомые лица, из телевизора, артисты, певцы, много незнакомых. Видим, женщина зашла в дверь, в длинном темно-зелёном бархатном платье, кокетливая шляпка в тон платью, расфуфыренная вся, подошла к первой кровати, сняла шляпу, села на кровать, мы чуть не ахнули, спрашиваем у Борьки « — это что Гурченко?», он ответил она самая. Я ему «- ты что Боря, где она была и где ты», на что он сказал «- мы не выбираем, куда определили,там и находимся, ждём, своей участи». Я снова спрашиваю, «- и долго ждете» он ответил – кто как, кто месяц, кто два, а кто и пять лет. Мне еще повезло, я дома, за матерью приглядываю, вот вышел погулять, вас встретил, поболтали, новости все узнал», а другим даже поговорить не с кем. Немного еще пообщались, он нас пошел провожать, вывел опять на этот перекрёсток, помахал нам рукой и вновь зашел в калитку, мы пошли дальше. После этого сна прошли ещё три месяца. Снова сон вижу, поехали мы с мужем на машине отдыхать, остановились, покушать, где всегда останавливаемся, вместо кафе в котором обедаем, какое то странное здание стоит, вывеска висит столовая, ни фур нет, ни машин, как обычно возле этой кафешки бывает. Заходим, огромный зал, полный народу, на раздаче все с тарелками большими стоят. Взяли мы по тарелке, тоже в очередь встали. Смотрю, повар на вертеле огромную свинью жарит. Присмотрелась, а это Борис Михалыч. Увидел он нас, рукой поманил к себе другого повара, тот встал на его место свинью жарить, а сам подошел к нам, отвёл в сторонку. Я у него спрашиваю, «- что отпустили», он головой кивнул и сказал, «- за то, что талантом своим не воспользовался, наказали на 10 лет, для них свиней жарить, повар ведь», и указал в сторону зала, мы оглянулись, а это толпа чертей, которых мы за народ приняли. Взял у нас тарелки и велел бежать без оглядки, вдогонку сказал, что к нам через 10 лет вернётся. На этом я проснулась, в холодном поту, еле очухалась, вот это сны. Уже два года прошло, больше во снах не приходит.